Арт-галерея «7:31»
13 февраля – 20 марта
Волшебники вернулись
О I персональной выставке Александра
и Дмитрия Первышиных
«13 старогодних волшебных историй»
Художники
Александр и Дмитрий Первышины
хорошо известны в Челябинске. У них много почитателей, они любимы зрителями. Братья признаны в профессиональном сообществе: в Союз художников РФ они приняты еще в 2005г.
В 2007 г. Международный фонд «Меценаты
столетия» удостоил их медалей «Честь и польза».
В 2008 г. они стали лауреатами
Государственной премии Челябинской области. Александр и Дмитрий - постоянные участники городских,
региональных и всероссийских выставок. В общих экспозициях их картины представлены, как
правило, единично. Но среди работ других художников они всегда выделяются и запоминаются. О
братьях говорят, их жизнь и творчество вызывают огромный интерес, о
приобретении их работ многие мечтают,
но… Картины не продаются, увидеть их в
развороте больших персональных выставок невозможно. Творчество Первышиных как тайна за семью
печатями. Замкнутость, стремление уйти от какой бы то ни было публичности в
искусстве и жизни – все это создает около их имен ореол тайны и делает самих
художников и зрителей причастными к творению мифа.
Завесам над тайнами
суждено приоткрываться. В последние зимние дни наконец-то произошло
долгожданное событие: в Арт-галерее «7:31» развернулась первая
персональная выставка Александра и Дмитрия Первышиных под
названием «13 старогодних
волшебных историй».
Содержание
картин очевидно и невероятно. Братья нарисовали правдивые истории из собственного детства. Но ни одна из них, с объективной точки
зрения, не могла произойти на самом деле. Ни при каких обстоятельствах! Надо ли
напоминать о том, что волшебство – это вообще выдумка? Но у братьев все
рассказанное и изображенное, как у бессмертного
барона Мюнхгаузена, – чистая
правда. Во что веришь, то и есть. В свете их историй название философского
труда «Мир как воля и представление»
приобретает некоторую ясность и определенность.
Исток творчества братьев, конечно, в
детстве. Мама, учительница начальных классов, владела волшебными секретами
воспитания. Она, как полагается такой
маме, научила детей читать и писать, потом отвела в изостудию, но самое главное – научила играть. Умение мастерить – от отца, типографского
инженера-механика. Дар волшебства в большей степени от бабушки-сибирячки. С ней
ходили по ягоды, бродили по тайге и
болотам, заслушивались ее сказками.
Кроме близких людей, на
становление братьев повлияла… улица. В случае с Димой и Сашей это влияние
благотворное. Старые дворы, дома с коммуналками, чердаки, подвалы, пустыри, железная дорога –
словом, Челябинск конца 20 века стал
топосом волшебных историй братьев.
Чего там только не случалось! Искали клад и нашли-таки его. Вдохновленные
фильмом «Три мушкетера», делали шпаги и испытывали их в уличных боях. С риском
для жизни проказничали на железной дороге… Словом, нормальное детство
обыкновенных мальчиков.
Еще Дима и Саша
вдохновенно мастерили игрушечных человечков из глины, ластиков,
перьевых ручек, спичек, деревяшек. Получилась
компания из 18 волшебников. У каждого свои имя, характер, судьба.
Человечки до сих пор бережно хранятся в
специальной сумке. Когда братья научились грамоте, истории волшебников они
записали в тетрадки. И вообще, все свое детство
они запомнили и сохранили живое ощущение
прошедшего времени.
Став профессиональными художниками, братья из
детства не вышли и создали свою мифопоэтическую картину мира. Персонажи
со странными именами - Щастек, Кипуня,
Сизифов, Баляляй, Жора, Рыбак -
составили в их эпосе своеобразный пантеон. Все они волшебники,
находящиеся в постоянном бурном
движении. Охваченные кипучей деятельностью, герои образуют странные
объединения, типа артели пиротехников или
общества фонарщиков «Свет и тьма». Волшебники могут одновременно присутствовать здесь и там:
выглядывать из окна старинной башни, деловито бегать по улицам, заглядывать в магазины,
кататься на коньках, спать в болоте, чинить фонари и т.д и т.п. На каждом сантиметре что-то творится. Сюжеты
ветвятся, разрастаются, дробятся и множатся. Иногда художники используют прием, к которому прибегали создатели житийных икон. Кадры-окошечки обрамляют основное
изображение и придают ему эпическую протяженность.
Традиционно движущей силой сюжета является конфликт. У Первышиных волшебники не конфликтуют, просто активно
участвуют во всем.
Истории
братьев
имеют свою логику. Однако попытки
понять сюжет тщетны. Возникает вопрос: а
вообще говоря, логика здесь есть? Тонко прописаны, реалистичны отдельные части произведений,
но соединенные вместе, они создают алогичное
пространство со своим времяисчислением. Раздробленность,
калейдоскопичность изображений отсылает к эстетике абсурда. У поэта Даниила Хармса парадоксальный образ мира явлен, например, так:
По вторникам над мостовой
Воздушный шар летал пустой.
Он тихо в воздухе парил;
В нем кто-то трубочку курил,
Смотрел на площади,
сады,
Смотрел спокойно до среды,
А в среду, лампу
потушив,
Он говорил: «Ну, город
жив».
У братьев Первышиных,
как у поэтов - обэриутов, фрагменты
реального мира поразительно точны и узнаваемы, но странно перепутаны. Их выстраивание в новом порядке алогично с обыденной точки зрения. Но, наверное, это составляет главный нерв творчества вообще. Диалог
с художниками подобен археологической раскопке: обнажается
слой за слоем – и вот открывается целый город и воссоздается хрупкий детский
мир.
По поводу устройства творческой лаборатории художников возникает множество вопросов. Как
осуществляется соавторство на
маленьком пространстве листа? Кто за что
отвечает при создании картины? Как рождается
и воплощается замысел? Как долго идет работа над одной
картиной?
Оказывается, художники не создают эскизов и представления о
конечном результате в начале работы не имеют. Один начинает, и тему тут же
подхватывает другой. По словам братьев,
если делать предварительный эскиз, интерес пропадает. Творческий процесс для них как путешествие. Из одного сюжета
вырастает сотня других. Каждая картина проживается как часть жизни.
Поэтому скрупулезная, неспешная работа над одним произведением может занимать и год, и два.
Первышины работают в смешанной технике. Ее смысл они объясняют так: «Смешанная техника позволяет
длительно работать над отдельным куском. Она послойная. Сначала ложится гуашь, потом
карандаши, местами лессировки, обобщения, затем начинается проработка деталей,
после чего опять накладывается слой карандашей. Есть картина, написанная на
воске. Получается такая химия иногда! А в результате можно очень точно передать
фактуру камня, снега, одежды».
Так создается образ утраченного времени. Получается
длящееся, протяженное детство. Как в кино, работает прием наплыва. Сквозь временные пласты проступает то чудесный снег,
то дымок костра, то образ игрушки, то городской вид, то детская придумка. И все
живое, узнаваемое, бесконечно трогательное.
Проказливые волшебники
Первышиных похожи на героев «Веселых
картинок». Может быть, поэтому многие справедливо полагают, что картины надо показывать маленьким зрителям или создавать по их сюжетам
мультфильмы. Конечно, как истинное
искусство, графика Первышиных возрастных
ограничений не имеет. Но зрителя
взрослого не может не тронуть пронзительная ностальгическая мелодия картин. Тем более что музыка прямо явлена в картинах. Явлена так же забавно, как в детских комиксах, где в
пузыре пишутся сказанные героем слова или обозначен буквами звуковой эффект. Из
радиорупоров на картинах Первышиных льется музыка. Так в пузыре и написано:
«Звучит музыка Алексея Рыбникова». Герой
может взлетать под мелодию песни, например, такой: «Не было
печали, просто уходило лето…». Пронзительно
трогательные мелодии не только создают
особый фон картин, но и становятся источником
сюжета, в котором переплетаются
комическое и лирическое начала. Открывается благодаря музыке и способ существования братьев в творчестве.
Работая над картинами, они слушают
любимое. Получается, палитра их историй замешана на душевных,
красивых и светлых мелодиях. Волшебная химия!
Музыка из фильмов «Юнона и Авось», «Тот самый
Мюнхгаузен», «Большое космическое путешествие», песни Таривердиева – то, что возрастной
зритель угадывает и слышит даже не с трех нот, а с упоминания названий.
Большинству современных детей это все неизвестно, мелодии не открываются. Надо включать музыку и смотреть. Не поддаться лирическому потоку невозможно,
когда звучит это:
Как будто по ступенькам,
Все выше и вперед,
Из детства постепенно
Нас юность уведет…
Как в детской игре, в картинном пространстве братьев все возможно. Условность
рождает фантастическую реальность. Шкаф легко трансформируется в колодец со странным местоположением – квартира№41
на улице Туристов. Огромный письменный стол
видится как сказочный город или
Вавилонская башня, рядом с которой
устраивают столпотворение неугомонные
волшебники. Как в театре, может отсутствовать четвертая стена, чтобы
явить миру бытие смешного волшебника.
Картины имеют свою особую оптику. Чтобы рассмотреть их,
нужно вплотную приблизиться к изображению. Это как
заглянуть в глазок калейдоскопа или в замочную скважину волшебной дверцы.
Игровое поле, на котором творится волшебное действо,
тоже удивительно устроено. Миниатюрное
изображение подано в объемном обрамлении, которое многократно превосходит размеры картины. Это подобно эффекту фильмоскопа. Давным-давно, когда
еще не было никаких гаджетов, его
маленькое светящееся окошечко было источником
волшебства. Природа картин братьев сродни чуду диафильмов. Как кадры, выплывают
из тьмы времени затейливо-узорчатые сюжеты и складываются
в историю детства мальчиков конца XX века. Смысл пространства картин, где мерцающий свет в
середине и темнота вокруг, тонко почувствовал один юный зритель. «Это как театр. Маленькая сцена, свет, занавес
открывается!- он раскинул руки и добавил: - И тишина во всем огромном зале».
Когда-то Экзюпери мудро заметил: «Все мы родом из детства». И чем больше
детского в душе человек сумел сохранить, тем выше, чище и талантливее он. Призыв «Будьте
как дети» известен каждому, только его очевидный смысл, к сожалению, часто
ускользает от нас. Братьям он внятен. Многие ждут от художников прорыва из детского мира в другие дали. Но художники остаются верными себе и
неспешно создают свой эпос. В процессе
несерьезной и в то же время «всамделишной» игры происходит сотворение образа мира.
«А если игры
не будет, что же тогда остаётся?» - искренне
удивлялся Николенька Иртеньев, герой автобиографического детского эпоса Л.Н. Толстого. У того ж Толстого есть книга для чтения «Сила детства». В ней рассказы о том, как благодаря детской чистоте очищается река
жизни.
Истории братьев Певрыщиных о том же. По большому счету, из детства художники
не вышли, в нем и остались. Прошлое для них, как колодец, из которого неутомимые волшебники играючи вытаскивают ведерки с живой водой.
***
«Здесь был волшебник» - так называется одна
из историй братьев. Она про то, что
праздник детства все-таки кончается. После галерейного урока, посвященного
выставке, семиклассник Миша Нарижный
создал свою вариацию на эту тему. На его рисунке, как на картине братьев,
пустырь, каток, одинокие деревья, город вдалеке. И все по-другому. Зимние
деревья расцвели, посреди катка волшебник, рядом с ним веселый пес, а на заборе
надпись, она же название картины - «Волшебники вернулись!»
Такова логика жизни.
Пока мир остается
детским, за его будущее можно быть
относительно спокойным.
Елена Баталова
